Ежегодно у 64 000 российских женщин диагностируют рак молочной железы. Какие страхи и страхи испытывают женщины с заболеванием? Как справиться с эмоциями и кто может помочь? На эти и другие вопросы ответил клинический психолог РОНЦ Петров Н.Н. Кристина Орхановна Кондратьева, клинический психолог Онкологического научного центра им. Петрова Н.Н.
— Кристина Орхановна, с чего начинается работа клинического психолога, когда к нему приходит пациент?
— Взаимодействие специалиста и пациента начинается с диагностики текущего психического состояния человека. Также на этом этапе пациент делает запрос – рассказывает о своей проблеме и о результате, которого хочет добиться в результате консультационной работы. Во время терапии психолог помогает ему выработать новый образ мышления, который позволяет пациенту адаптироваться к новой ситуации, объяснять события своей жизни и структурировать свои переживания. Пациент учится справляться со своими реакциями на различные события и ситуации. После окончания терапии человек способен справиться самостоятельно.
— Какие самые распространенные запросы в вашей практике?
— Самые популярные запросы на борьбу со страхом смерти, страхом рецидива, построение нового образа жизни, налаживание отношений с семьей, друзьями и коллегами. Больных часто беспокоит вопрос, как принять свое новое состояние и присутствие болезни в своей жизни. Нередки случаи, когда на первый план выступают люди с различными видами психических расстройств – ипохондрическими реакциями, паническими атаками, депрессивными реакциями или невротической фиксацией на травматических переживаниях.
— Каковы наиболее распространенные потребности женщин с диагнозом рак молочной железы?
— Во-первых, адаптация к новому образу жизни: человек переживает физические, психические и социальные изменения, и на это есть эмоциональные реакции. Мы часто работаем с переживанием не столько страха смерти и рецидива, сколько «страха жизни», то есть построения нового образа жизни или возвращения к старому.
Во-вторых, принятие своей внешности ради выпадения волос, операции по увечью. Женщина начинает иначе смотреть на себя: меняется ее восприятие своей привлекательности. В этом контексте поднимаются вопросы сексуальности, женственности и отношений с партнером. Пациенты часто волнуются, примут ли их родственники после процедуры. Но здесь мы говорим о ее собственных трудностях в принятии перемен.
— Как психолог работает с женщинами, перенесшими операцию по удалению груди?
— В сознании пациенток молочная железа является символом женственности, материнства, сексуальности, и женщины, сталкиваясь с операцией, переживают реальную и символическую утрату этих ценностей. В данном случае мы работаем над трансформацией образа тела и связанных с этим переживаний принятия себя без груди, с изменением образа женственности и сексуальности. Символ женственности «размещается» не только в груди. Так уж получилось, что женственность и сексуальность связаны не столько с грудью, сколько с ощущением себя в своем теле и принятием своей телесности. И здесь мы находим переживание стыда и вины в связи с телесными и эмоциональными изменениями. Задача психолога в этом случае состоит в том, чтобы облегчить переживание этих состояний и приспособление к совершенно новым внешним, т. е. социальным, и внутренним, т. е. психологическим, реалиям жизни.
Иногда женщина испытывает одновременно и облегчение, потому что она избавилась от злокачественной опухоли органа, и тревогу, потому что ее образ тела изменился. В этом случае задача состоит в том, чтобы выжить в обоих условиях и сформулировать модель, объясняющую, что произошло. Часто женщины способны сделать это сами: «Я должна чем-то пожертвовать, чтобы жить дальше». В ситуации, когда пациентка по каким-либо причинам не может пройти одномоментную реконструктивно-пластическую операцию, женщина беспокоится о том, как ее воспримет окружение. Зачастую это попытка исправить внешность с помощью специального белья с протезом и изменением стиля в одежде. Это не способ принять собственное тело, а попытка избежать неудобных вопросов со стороны окружающих.
— Кристино Орхановна, что можно сказать о состоянии отчаяния, когда пациент не хочет проходить противораковое лечение?
— Состояние отчаяния необходимо рассматривать в контексте переживаний пациента. Есть много причин, по которым вы можете чувствовать отчаяние и думать об отказе от лечения. Например, пациентка может испытывать стыд и вину за изменения, которые ей придется претерпеть. Или так, что больная предчувствует все трудности в лечении рака и не желает их себе, поэтому теряет смысл жизни. В таких случаях речь пойдет о психологической коррекции эмоционального состояния и отношения к болезни. Или, может быть, отказ от лечения и чувство безнадежности являются частью суицидальной тенденции? Затем мы направляем пациента к психиатру или психотерапевту за специализированной помощью. Каждое состояние требует дополнительного объяснения для построения психологически коррекционной работы.
— Можно ли привлечь родственников к работе психолога и пациента?
— Если у больного возникают эмоциональные реакции, которые отражаются на его близких, они могут быть вовлечены. Вообще родственники часто приходят к психологу, чтобы понять, как реагировать на различные состояния онкобольных. Но если речь идет о каких-то перманентных состояниях, например депрессии, неврозах, то, к сожалению, очень часто родственники ничего сделать не могут — здесь вся работа ложится на пациента и специалистов медико-психологического профиля.
— Что делать, когда психотерапия неэффективна?
— Бывает, что мы видим больного с психическими расстройствами, который не может участвовать в психологической коррекции своего состояния, потому что у него нет для этого внутренних ресурсов. В этом случае больного направляют к психиатру или психотерапевту.
Интервью
ИРИНА СЛОПУХИНА
Стажер по связям с общественностью в Centrum Badań Onkologiczne im. Н. Горький. Н. Н. Петров
Национальный исследовательский университет ИТМО
Центр научных коммуникаций
